Отвратительное ощущение, когда ты нагадил человеку, а он об этом не знает и тебе помогает. А помощь мачехи неоценима.

Не буду говорить, что понимаю отца: после свадьбы с Олесей он сделал так, чтобы вместо наследства я получила шиш с маслом. Они фиктивно разводились перед покупкой квартиры, ради которой отец продал свою недвижимость. Новое жильё они оформили только на Олесю. Так и не расписались снова. Не захотели.

Мачеха из моих воспоминаний была противной тёткой: она заставляла меня есть суп и мыть посуду, заставляла стряпать с ней пироги, заставляла принимать участие в генеральных уборках. Той мне, какой я была много лет назад, казалось, что уборки Олеся планирует с учётом моего присутствия.

Она постоянно ко мне лезла. Постоянно встревала в наши разговоры с папой. Она приторно улыбалась. Олеся казалась мне копией мачехи из сказки про Золушку с одним отличием: своих детей у неё не было.

Мама делала только хуже. Она ненавидела Олесю. Это я сейчас понимаю, что причиной ненависти была злоба и зависть: мама не могла простить, что кто-то делает папу счастливым. Я была зла, приезжала домой от папы, мама меня расспрашивала, ругала Олесю. Мне казалось, что всё правильно, так и должно быть: Олеся — воровка, она украла у меня папу, и если бы не она, то папа снова женился бы на маме.

Я мстила. Умом не отличалась, знаю. Мстила глупо и подло: плевала ей во всю еду, до которой могла дотянуться. В чай и ненавистный тогда суп, в кашу и кофе. Однажды я умудрилась плюнуть Олесе в кусок торта, отрезанный от того торта, который она пусть и запозданием (я отмечала дома с мамой), но купила на мой день рождения.

К моим восемнадцати мама вышла замуж. Она практически прямым текстом стала говорить, что мне надо съехать сразу после совершеннолетия. Куда? Маму не волновало, лишь бы я перестала мозолить глаза её мужу.

Отношения с отцом были испорчены. Из-за Олеси, из-за кого же ещё. Так я думала. Это она ему жаловалась. Это она меня оговаривала. Это она ему докладывала о моей малейшей провинности. Тогда я не могла сообразить, что папа — взрослый человек, прекрасно умеющий складывать два плюс два.

Встреча с Никитой показалась мне знаком судьбы. Его никто не понимал, я такая несчастная и брошенная родителями. Какая учёба? Какая работа? Гулянки, вечеринки, не жизнь, а сплошной праздник, который закончился в ту же минуту, как Никита узнал о моей беременности. Он меня бросил, хотя сам постоянно обещал, что у него всё под контролем. Я ещё поздно узнала, аборт делать было поздно.

Одинокая, беременная, без работы, без образования, у родителей свои жизни. Даже вспомнить страшно, что я хотела сделать. Не знаю как, но взяла себя в руки, устроилась на работу за сущие копейки, критерий был один: лишь бы взяли.

Папы не стало, когда я была на седьмом месяце. Злость на Олесю накрыла меня с новой силой. Это она нас отдалила друг от друга, это она была тем препятствием, которое долгое время стояло между нами, это она была корнем всех бед.

До сих пор удивляюсь, как Олеся смогла меня уговорить на переезд к ней. Стресс, я тогда жила в постоянном стрессе. Шок. Потеря. Полное одиночество. Мне едва хватало на оплату комнату и еду. Кажется, я обрадовалась даже её участию. Или нас объединила одна беда на двоих?

Сама Олеся переехала к своей маме. Я жила одна в их с папой, но юридически только её квартире. Олеся пнула меня учиться на платные курсы. Маме было наплевать, она растворилась в своём молодом муже.

Я почти каждый день вспоминала о своём поведении. О проклятом супе, о моих плевках. Язык чесался покаяться, но мне казалось, что так станет только хуже. Я молчала и раскаивалась.

Мне было стыдно. О, это чувство появилось не сразу, нет. Я прошла долгую дорогу к осознанию. Сначала я себя вела так, как тогда считала должным: квартира моего отца, Олеся обманом меня лишила наследства, ей стало стыдно, поэтому она пригласила, так что я была у себя дома. Не сразу пришло понимание, что папа не был дураком, и подлецом не был. У него реально была причина, чтобы сделать квартиру собственностью Олеси. Не могу сказать больше.

Шесть лет я жила у Олеси в квартире. Она мне помогала деньгами, советами, вещами, смесями, подгузниками… И мой переезд нас не разлучил. Мы не стали близки, как мать и дочь, но у нас в итоге сложились свои отношения.

Хотелось бы с гордостью сказать, что я стала умницей: получила высшее образование, нашла обалденную работу, купила пентхаус и крутую тачку, послала всех и всё к чёрту, стала жить счастливо. Увы, но нет.

Квартира появилась, с отчимом поделили мамину. Наследство. Хватило на однокомнатную. И то Олеся добавила. Образование. Олеся оплатила мне курсы парикмахеров, чем я и занимаюсь. Это в любом случае лучше, чем школьный аттестат.

О мужчинах не думаю, не хочу ни брака, ни чего-либо иного. Живу с ребёнком, работаю. Иногда вижусь с Олесей. Мне перед ней стыдно. Очень стыдно. За глупость, за мелочность, за узколобость… Да много за что. Сказать так и не могу, язык не поворачивается. Думаю, Олеся всё знает, и давно меня за всё простила. Или просто хочу в это верить? Записано со слов Екатерины.